Когда человек не принимает себя. СТИЛЬ ЖИЗНИ - ФИЛОСОФИЯ.

Зачем философия современному человеку?

1. Как философия может помочь современному человеку?

Подлинную потребность в философии в наши дни ощущают, конечно, немногие. Ощущают её, в частности, некоторые мыслящие люди из числа тех, кто, вопреки бессердечию и поверхностности, задающим тон в нынешней жизни, стремится отстоять свою человечность.

Быть и оставаться человеком сегодня совсем не просто – порою куда сложнее, чем сохранять свою идентичность «сознательного украинца», единоросса, приверженца той или иной конфессии.

Человечность как таковая прежде всего есть, разумеется, категория нравственная – она предполагает способность к бескорыстной самоотдаче, способность заботиться о других, щедро уделять им своё внимание и время.

Думаю, потеряно ещё далеко не всё. Меня, как, наверное, многих моих коллег время от времени укрепляет в этой мысли процесс писания философских текстов. Как только оказываешься вынужден, как только найдёшь в себе силы сойти с лёгкого пути благополучных трюизмов на опасную, неизвестно куда ведущую еретическую тропу, сойти ради неизвестно чего, просто ощущая контроль над собой некоей теряющейся в тумане строгости – вот тогда-то, именно тогда и убеждаешься: есть он, Абсолют, есть!

Год спустя после провала в мединституте я стал студентом-философом.

В философии меня не сразу, но безвозвратно привлекла мало известная и малоуважаемая у нас по тем временам (начало 70-х гг. прошлого века) её область – этика.

Почитаемой, известной, любимой лучшими студентами и преподавателями была сводная сестра этики – эстетика. Кружок эстетики, которым руководил умница и великий энтузиаст философии Анатолий Станиславович Канарский, был в те годы бесспорно лучшим на философском факультете; его горнило, вместе со своими друзьями, прошёл и я, и многим ему обязан.

Но вот этика… Существенное знакомство с ней началось для меня в тихом прохладном зале Исторической библиотеки, чтением старых, пропахших сыроватой прохладой хранилища книг Спинозы, Лейбница, Канта, Ницше, Паскаля. Раз и навсегда я вдруг понял, что ничего более интересного и привлекательного в философии для меня быть не может: счастливым образом мне отворилось то пространство мысли, тот простор, где грешному разумению моему стало легко и свободно.

Должен добавить, что для меня, питомца эстетического кружка Канарского, путь в этику изначально прорисовывался едва ли не вопреки общепринятым представлениям о существе сей суровой дисциплины. Нет, не моральный пафос, не благоговение перед категорическим императивом влекли меня, сознаюсь, в её заповедные глубины. Влекло меня восхищение – восхищение малообразованного неофита – перед бесконечной, искрящейся, переливающейся всеми цветами радуги, сулящей счастье, и боль, и утоление тайной человеческой свободы и человеческой любви.

Так что дипломная моя работа оказалась посвящена проблеме свободы воли – сюжету, в те годы достаточно редкому. О свободе и о любви, насколько это мне под силу, пишу до сих пор. А также о стыде, о благоговении, о страхе, тошноте, жалости, о человеческом общении и различных его нюансах.

Ведь где нет нюансов – там нет философии; это относится и к этике. Нюансы указывают на обилие траекторий мысли и чувства, манят на простор, светлый простор свободы, заветный доступ к которому, я убеждён, открыт для человека всегда.

С этим убеждением и живу.